Сказ о паленой водке…

… рыбе-селедке, великом походе на и менеджере среднего звена

Пролог

В некотором царстве,
Некотором государстве,
Каковое описывать не берусь,
Ибо не то что боюсь,
Но законопочтительно опасаюсь,
Жил-поживал, особо не парясь,
Как таракан в станционном буфете,
Некто Вова, а может Петя.
Впрочем, скорее все-таки Вова –
И о нем не скажем дурного слова.
Среднего роста, плечистый и крепкий,
Взгляд напряженный немного и цепкий,
Однако, без интеллигентской спеси –
В общем и целом – поколение пепси.

Поколение это, само собою,
Не из продвинутых, и головою
Ущербно уже по факту рождения.
И тем не менее, по сравнению
Со среднероссийским печальным лохом,
Вовочка жил натурально неплохо:
Нанимал однокомнатную квартиру
Не в центре, но и не в жопе мира,
Приобрел фордфокус – понятно, в кредит,
Лечил по субботам недотрахит
С одной секретуткой, прыщавой, но страстненькой,
Тусил вконтакте и на говноклассниках…
И лишь одно его угнетало:
Денег мучительно не хватало.

А был наш Вова не инженером,
Не участковым полиционером,
Не кочегаром, не плотником,
Не мед- и не культработником
Не стоял, прости господи, у станка,
Не давал родной стране уголька,
И тупую понтовую школоту
Не прибивал башмаками к кресту
Великой русской литературы.
Не снимал кино, не писал с натуры,
С монтировкой верной не таксовал,
И паленой водной не торговал,
Не скакал шестеркой у пахана…
А был он менеджером среднего звена.

Он сидел – не сказать что работал – в банке
Где, как известно, варятся бабки,
Варятся с шуткою, с матерком,
С недоотмытым в офшоре душком
Кровищи, говнища и прочей грязи.
Но, за отсутствием нужных связей
Находясь внизу кулинарной цепочки,
Вова с годами дошел до точки:
Ибо варить чужое бабло
В таких-то количествах – западло
Даже планктону. Себя жалея,
Вова высиживал еле-еле
До конца недели. И дабы набраться сил,
По выходным беспощадно пил.

Как-то под вечер пятницы Вова
Глупо посрался с одной коровой,
Стоящей в цепочке немного выше,
И гордый собою, из офиса вышел.
Но где-то спустя полтора квартала
Очко, разумеется, заиграло,
Задним умом шепча простатиту:
Чем же мы будем платить по кредиту?
Дабы пресечь гнилую беседу,
Вовочка к пятничному обеду,
Купил четыре бутылки водки
И на закуску – рыбу-селедку.
Пришел домой, хватанул ни много, ни мало
Аж цельный стакан…
Тут-то сказочке и начало.

Картина первая

Вова.

Вот такой у нас, камрад,
Нынче, стало быть, расклад.
Жопой чую – в понедельник
Получу пинка под зад.

Дунут, плюнут — и привет.
Обойди весь белый свет,
А простому человеку
Ну нигде простору нет!

От Москвы до Шри-Ланки
Миром правят говнюки:
Пашешь, пашешь, как савраска,
На чужие кошельки –

А они тебя за дверь.
Просто сказочная херь!
Если я не Абрамович,
Что ж, повеситься теперь?

Вот вам шиш, едрёна вошь!
Ну, уволят – так и что ж?
Нашу песню, блин, в натуре
Не задушишь, не убьешь,

Ни кредитом, ни рублем.
Мы не раз еще споём!
Только вот стакашку хлопнем,
И селедкой зажуём.

В сказке случаться положено чуду. И вот, из кучи немытой посуды, битых чашек да жирных ложек откопал Вова здоровый ножик. И только было собрался селедке нанесть увечья, как она ему тихо молвила голосом человечьим:

Рыба-селедка.

Ты, Вован, меня не ешь,
И ножом меня не режь,
И кончай чесать в затылке,
А не то начешешь плешь.

Я не закусь, не еда,
Не карасик из пруда,
И не белая горячка –
Не звони ты никуда.

Не тупи и не балдей,
Я не маг, не чародей,
Я попавшая в засаду
Королева всех сельдей.

Отпусти меня, Вован
С миром в море-окиян:
Ты, я вижу, добрый парень,
Хоть и в жопу нынче пьян.

Вова.

Я так мыслю, продавец
С послезавтра не жилец:
Тут не белочка, в натуре,
Тут упитанный песец.

Хорошо хоть не цирроз…
Впрочем, есть один вопрос,
Что они в нее мешают –
Санокс или дихлофос?

Рыба-селедка.

Я скажу как фармацевт:
В целом правильный концепт.
Вот когда меня отпустишь,
Подарю тебе рецепт.

Если ж ты в ногах завяз,
Или разумом погас,
То спусти меня хотя бы,
Не калеча, в унитаз.

Там у вас не продохнуть,
И водички не хлебнуть,
Но при правильном теченье
Доплыву уж как-нибудь.

Вова.

Погоди-ка, погоди:
Ты ж соленая поди,
Ты ж протухнешь в окияне,
И к гадалке не ходи.

Рыба-селедка.

Положи-ка нож на стол.
Море – тот еще рассол,
Пусть тебя не беспокоит,
Дорогуша, мой засол.

Мне бы булькнуть да нырнуть,
Все же прочее – не суть:
Все мы, знаешь ли, протухнем
Где-нибудь, когда-нибудь.

Вова.

Ты мне, рыбка, не шути,
И туфту мне не плети,
У меня от философий
Прирастает аппетит.

Развела тут пузыри!
Хочешь в море – не дури,
Ты должна мне три желанья,
Или даже тридцать три.

Рыба-селедка.

О-хо-хо, и так всю жисть,
Всюду чванство и корысть,
Смотришь – прынц, а приглядишься –
Хам, пошляк и шантажист.

Экий, право – тридцать три!
Нож, однако, убери –
И загадывай быстрее,
Чей-то муторно внутри.

Три желанья, так и быть,
Можешь честно зашибить –
И спускай меня скорее,
Мне до дому плыть и плыть.

Вова.

Не, так дело не пойдет!
Если верить наперед,
То тебя последний лузер
Ненапряжно наипёт.

Я ж мудак, но не дурак.
Лучше мы поступим так:
Вот исполнишь три желанья,
Там посмотрим, что и как.

Ты же, рыбка, не скучай,
Исполняй да примечай,
Лезь покуда в холодильник,
Чтоб не стухнуть невзначай.

Убрал Вова селедку, честно допил всю водку, а пока пил – напряженно тупил: чтобы такого ему загадать. Бабла – ну это как пить дать. Затем Порше и фотомодель, а лучше две, а лучше уж целый бордель, и чтобы давешняя корова слезно просила: «прости меня, дуру, Вова!» Квартиру в центре, фонтан в сортире, дом на Рублевке, а лучше четыре… Думал, думал, устал, упал. И двое суток мертвецки спал.

Картина вторая

Проснулся Вова уже в понедельник, печальный и мягкий, как рак-отшельник. В квартирке холодно, неуютно, пятница припоминается смутно, в желудке такая скулит тоска, что собственно вид холодильника уже вызывает сложные чувства. В общем и целом – сплошное паскудство.

Дрожащей рукою прогладив брюки, Вовочка выполз на вечные муки, и чтобы хоть как-то с природой смириться, решил кока-колой опохмелиться. Заглянул в ларек, купил веселенький бутылек, сел на скамейку да выхлебал всю бадейку. Пузырьки ударили в нос, пробуждая опухший мозг, мозг проснулся и ужаснулся, так что Вова аж захлебнулся – лучше уж вовремя отблевать, чем с селедками разговаривать. Но следом за мозгом проснулся, блин, сразу внутренний голос – и начал, зараза, нашептывать: это, внатуребля, водка все же не конопля, хотя и паленая, сцуко буду, но в жизни должно же быть место чуду, и что ты, в конце-то концов потеряешь, если хоть что-нибудь загадаешь? Осмотрелся Вова по сторонам – никого, отважно тряхнул больной головой, да и выпалил, как из танка: хочу, мол, быть директором банка. Голова немедленно закружилась, ничего в природе не изменилось, Вовочка сплюнул, и закурил, и подумал: «А все-таки я дебил»… А после, давя икоту, медленно покатил на работу.

Чудом не вывернувшись наизнанку, подъехал Вова к родному банку, и только-только шагнул за порог – к нему бросаются со всех ног охранники, замы и секретарши, совсем зеленые и постарше, и такой начинается хоровод, что мозг отправляется в турпоход, и за собою тащит, ублюдок, многострадальный желудок.

Первый зам

Здравствуй, Вова, дорогой,
Что ты выгнулся дугой,
Или ты в каминном зале
Подавился кочергой?

Ты здоровье береги,
И себя поднапряги –
Ты теперь большой начальник,
Главный делатель деньги.

Второй зам

Я скажу тебе, братан,
Ты неправильный пацан
Сам имел такие связи,
А молчал как партизан!

Мог хотя бы намекнуть.
Но ваще не в этом суть:
Будешь слать кремлю приветы –
Обо мне не позабудь.

Хочешь, бабок напилю?
Хочешь, водки накуплю?
Я теперь тебя, Володя,
Исключительно люблю!

Начальник охраны

Охраняя ваш покой,
Я на стреме день-деньской
Кто посмеет зарываться —
Телефончик под рукой.

Вот дубинка и мешок,
Автомат, электрошок,
А еще, на всякий случай,
Есть асфальтовый каток.

Секретарша

Вы устали, вы больны,
Что вам эти болтуны,
Проходите в кабинетик,
Я сварю вам белены,

Поворкуем тет-а-тет,
После сделаем минет –
Это самый верный способ
Укрепить иммунитет!

Вова.

Ну-ка, все отсюда вон,
Экий подняли трезвон,
Налетели, точно стая
Недокормленных ворон,

Разлетались тут везде…
Я начальник или где?
Я вам тут устрою счастье
В созидательном труде.

Хватит бегать попятам,
Расходитесь по местам,
И займитесь чем полезным –
Я потом проверю сам.

Хор сотрудников

Мы не сеем, мы не пашем,
Улыбаемся и машем,
Заколачиваем грош
И пасем едрену вошь.

Мы строгаем до зевоты
Сводки, планы и отчеты,
И, вздыхая тяжело,
Моем грязное бабло.

В нашем новом русском банке
Вы попаритесь, как в баньке:
Будет-будет финансист
Чист-чист, чист-чист.

Охренев конкретно с такого приема, Вова едва не рванул до дома, но вскоре, однако же, взял себя в руки, и даже забыл про измятые брюки, до кабинета добрел кое-как и тут же велел подавать коньяк. С коньяку ему слегка полегчало… выходит, рыбка-то не подкачала?

Вова

Ай да рыбка, высший класс,
Враз исполнила заказ,
А казалась дура-дурой,
Особливо же в анфас.

Ну, теперь я развернусь,
Так сказать, приподнимусь,
Я ж теперь банкир солидный,
А не офисная гнусь.

Ну-ка, девка, заходи,
Да поласковей гляди
Будешь нежной и прилежной –
Не раскаешься поди.

Ты пока захлопни рот
И тащи сюда блокнот,
Да записывай почетче,
А не то пущу в расход.

Перво-наперво велю
Прикупить квартиру люкс,
В тихом доме на природе,
Но поблизости к Кремлю.

Далее. Часов так в пять
Мне извольте подогнать
Ягуар, Порше и Лексус –
Буду, значит, выбирать.

А пока неси пивка
И капусты два мешка –
Надо срочно прошвырнуться
По окрестным бутикам.

Секретарша.

Мне приятен ваш портрет,
И понятен ваш бюджет,
Только денег в нашем банке
Извините, больше нет.

Был отважный виртуоз
Наш любимый бывший босс —
Тот, которого намедни
Переехал бензовоз.

Чтоб теперь долги отдать
Нужно родину продать,
Мы же дружным коллективом
Вам готовы помогать.

Вова.

Вот те новость, вот те нах,
Вот те, бабка, хрен в штанах.
Так и вижу рыбью рожу
На своих похоронах.

Ну, селедка, погоди,
Я вернусь, ты только жди:
Ждет селедочное масло
Нас с тобою впереди.

Секретарша.

Я не очень поняла
Про селедку и масла,
Если в смысле бутерброда –
Есть икра и пастила.

Настрогаем в пять минут,
Вы ж пока сидите тут:
Там вас четверо за дверью
Как-то очень нервно ждут.

К этому моменту нервным клиентам, очевидно, надоедает ждать и, Вовину поминая мать, вваливаются они в кабинет. Секретарша прячется в туалет, а Вовочке спрятаться как-бы некуда, и мчс вызывать некогда. Как бы сказал пожилой аксакал, шегельме-бегельме, то есть Вова попал.

Первый браток

Ты уху, дурашка, ел,
Или мозгом заболел?
Ты кого, козел безрогий,
На лимон гринов нагрел?

Второй браток

Че ты телишься с ним, тля,
Пощекочем куркуля!
Как почует ствол затылком,
Все заплатит до рубля.

Третий браток

Я ваще таких хапуг
Развожу на ультразвук –
У меня на этот случай
В дипломате есть утюг.

Четвертый браток

Извиняюсь за дебош –
Огорчилась молодежь!
С кем приходится работать,
Воспитанья ни на грош.

Я не склонен к утюгу,
Но понять ребят могу –
Если не договоримся,
Я им даже помогу.

Первый браток

В общем так – гони бабло
И считай – тебе свезло:
Обойдешься превентивным
Насованием в табло.

Вова.

Э, ребята, вы о чем?
Я тут вовсе ни причем,
Я вообще как раз отправил
Секретаршу за врачом.

Все проклятая хамса!
Я ж директор с полчаса,
Я не то, что миллиона –
И рубля не начесал.

А тому, кто вас подвел,
И общак у вас увел,
Говорят, вторые сутки
Никакой не страшен ствол.

Второй браток

Что-то я ваще опух,
Ты никак совсем лопух?
Разъясняю: я считаю
Исключительно до двух.

Ты меня не искушай,
И туфтой не потешай.
Это все твои проблемы,
Так что ты их и решай.

Третий браток

А давайте на часок
Отвезем его в лесок –
Из него уже, похоже,
Капает лимонный сок

Четвертый браток.

Ты нам, паря, не хами
Наши нервы не томи,
Некошерно издеваться
Над серьезными людьми.

Я-то думал, ты умней…
Ну смотри, тебе видней!
Доставай утюг, Михалыч,
Но не слишком стервеней.

Повторяю свой вопрос,
Исключительно всерьез —
В Нефтегазожильэнерго
Быстро лечим мы склероз.

Вова.

Рыбка, рыбка, помоги
Наседают бандюги,
Щас они меня порежут
На шашлык и сапоги.

Отслужу, и отплачу,
К океану враз домчу,
Не хочу я быть банкиром,
Чесно слово, не хочу!

Так что, козней не чиня,
Лучше сделай-ка меня
Нефтегазоолигархом,
Прям с сегодняшнего дня.

Только чтоб на этот раз
Были, значит, нефть и газ,
И росла цена за баррель
Каждый день и каждый час.

А гости тем временем достали утюг и уже добирались до вовиных влажных брюк, как у старшого вдруг зазвонил телефон. «Кто говорит?» « ОН!» « Откуда?» « Из Голливуда?» « Что ему надо?» « Требует это гада доставить прямо к нему». « Что-то я не пойму, да и утюг остывает…» « Отставить, Михалыч. ОН уже вылетает».

А Вова от страха почти в отключке. Подхватили его под белы ручки да и поволокли безнаказанно куда приказано.

Картина вторая.

В штаб-квартире прославленной корпорации весьма солидные декорации, побогаче, чем в Лувре и Эрмитаже. Бедного Вовочку верная стража отволокла на тридцатый этаж, как не особенно ценный багаж, и безо всякого пиетета сложила в кресло у дверей кабинета. Лежит наш Вовочка, обтекает, кумекает да смекает: вроде бы жизнь налаживается. Но спрашивать ни о чем не отваживается.

Но тут из двери полезли звери: орлы, куропатки, козлы и козлятки, курьерские коники, бойцовые слоники, цепные собаки да ручные макаки. Все прыгают, выгибаются, до зубов коренных улыбаются. А за ними ползет величаво что-то вроде удава, но двуногого и в очках. Вовочка как-то опять зачах.

Удав.

Друг сердешный! У меня
Вся повымерла родня,
Я один на белом свете,
Что печально и херня.

И точит меня хандра.
Только было мне с утра
Что-то вроде наважденья –
Мол, пора, мой друг, пора

Собираться на покой,
На Гавайи аль в Джанкой,
Главное – куда подальше
От зловредности людской.

Буду жить там, не шурша,
А тебе, моя душа,
Я оставлю весь свой бизнес,
До последнего гроша.

Вова.

Ничего себе проспект,
Прямо стонет интеллект:
И за что же мне, простите
Выпал эдакий респект?

Удав.

Мой весьма почтенный дед
Был не очень-то аскет,
А твоя родная бабка
У него скребла паркет.

И могу предположить,
Очень даже может быть.
Мы одной с тобою крови,
Здравствуй, внучек, волчья сыть!

Вова.

Толи где-то я упал,
Толи малость недоспал,
Толи рыбкам показали
Мексиканский сериал.

Здравствуй, дедушка-удав!
Не смотри, что я плюгав:
Я, прям, чую генофондом
Как же ты в натуре прав.

Я еще с младых ногтей
Ждал подобных новостей,
Думал: мало ли в роддоме
Перепутали детей?

Ты не хмурь седую бровь,
Ты признай родную кровь
И во мне не сомневайся,
Да бумаги подготовь.

Удав.

Я, пока сюда летел,
Все устроил, что хотел,
Загляни потом, голуба,
В юридический отдел,

Прочитай да подпиши.
Я же где-нибудь в глуши
Выпью водки за спасенье
Молодой твоей души.

За сим удав проглотил несгораемый шкаф, со всеми вежливо попрощался и как-то сам собой рассосался. Остался наш герой, как хрен под горой: стоит, моргает, что говорить – не знает. А сказать-то надо, иначе затопчет стадо.

Вова.

Без прикрас и куражу
Я вам вот чего скажу:
Вас не много ль тут пасется
На одну мою маржу?

Если даже прибыль мыть,
Да с налогами шельмить,
Никакой офшор не сможет
Эту кодлу прокормить.

Аты-баты, кто умен,
Тот немедля вышел вон,
А Михалыча, пожалуй,
Закатайте мне в бетон.

Некто из задних рядов.

Нам такая кутерьма
Затруднительна весьма:
В хитрой жопе, как известно,
Мало места для ума.

Но, однако, но зато
Закатать кого в бетон –
Это нам как нефиг делать,
Как исполнить вальс-бостон.

Стадо.

Мы артисты-активисты,
Карьеристы-аферисты,
Тащим, пилим, продаем,
На условности плюем.

Мы юристы-беллетристы,
Сам себе экономисты,
А кого не продадим –
С удовольствием съедим.

Наше кредо – наипатинг,
Жополизинг и откатинг,
И все время просит жрать
Внутренняя потреблядь.

Мы лояльны, мы инертны,
И поэтому бессмертны,
Нам противны честь и долг
И не страшен серый волк.

И понял Вова: скажи он еще полслова – съедят, и на родство с удавом не поглядят. Так, до поры, до времени оставив дальнейшие прения, чтоб на копыта не набиваться, решил наш Вова ретироваться. Изобразил лицом табурет и велел проводить себя в кабинет.

Картина третья

День проходит, второй и третий, сидит наш Вовочка в кабинете, как клоп в ковре. Губы в черной икре, мозг в забытье, тушка в крутом шмотье, золотые котлы на запястье — словом, полнейшее счастье. Секретарши бегают косяком, носят кофе с коньком, да какие-то муторные бумажки, от которых у Вовы по коже мурашки. Вова подписывать их не спешит, складывает весь этот шит на край стола – у него другие дела, да и в бизнесе вообще разбирается он, как свинья в борще.

Прикупив квартиру, машину, дачу, Вовочка думает – что же дальше, денег-то у него теперь – миллионы, а фантазия куцая, как у планктона. Золотой унитаз — это раз. Съездить на Карибские острова – это два. Наоми Кэмпбел эээ… возделать – три, а дальше что делать? Вечный русский вопрос мучает Вову до слез, как подвыпившую магнолию – и впадает он в меланхолию, и даже давление скачет. Богатые тоже плачут!

Вова.

Скучно что-то, господа,
Не горит моя звезда,
Съездить, что ли, на рыбалку
С мужиками, как тогда?

Нет, не тот диапазон.
Надо, блин, держать фасон!
До чего же неказиста
Жизнь российских вип-персон.

Чем бы мне себя занять,
Чтобы статус не ронять?
Стать известным меценатом
Или в Куршавель сгонять?

Вставить платиновый зуб?
Прикупить футбольный клуб?
Иль податься в президенты –
Я ж и статен, и неглуп?

И в это мгновение вовино томление неожиданно прерывается – дверь открывается, и оттуда внаглую, без доклада вползают два скользких гада, традиционно в пепельно-сером, и несет от них психдиспансером.

Первый гость

Здравствуй, Вова-олигарх,
Новоявленный монарх,
Что-то скучный ты сегодня,
Как постящийся монах.

Оторви от стула зад,
Поприветствуй продотряд.
Ничего, что мы без стука,
Ты ведь нам, конечно, рад?

Второй гость

Как разведка донесла
Тридцать первого числа,
У тебя самооценка
Непомерно возросла.

Сам велел к тебе сходить,
Это дело обсудить.
Он расстроен, понимаешь,
Так что всяко может быть.

Первый гость

Чтоб ты сразу понимал –
Для таких, как ты, коал,
Есть у нас в Чите элитный,
Призовой лесоповал.

Там и в холод и в жару
Лечат скуку и хандру –
Быть мне честным человеком,
Коли я тебе совру.

Второй гость

Так что ты себе заметь,
От тоски на воле млеть
Лучше, чем потеть на зоне,
И потише думай впредь.

Вова.

Ой спасите, ой, круты,
Страшно прям до тошноты!
Вы, ребята, кто такие,
Чтобы тут кидать понты?

Гости

Наша служба ни хрена
Не опасна, не трудна,
И порою разве только
Идиоту не видна.

Пусть на благо всей страны
Наши руки и грязны,
Но зато сердца горячим,
Жгучим рвением полны.

Мы готовы день и ночь,
Гнать, гнобить, ломать, волочь.
Никакая перестройка
Нас не в силах превозмочь.

А неумное хамло
Мы разводим на бабло
И по древнему закону
Дарим кирку да кайло.

Вова.

Это все, конечно, гуд,
Уважаю честный труд,
Только вас, поди, заждались
В глубине сибирских руд.

Обнаглели, вашу мать…
Ну-ка, рыбка, хватит спать!
Слушай третье желанье
Да смотри, не мухлевать,

Слышь, селедка-иваси.
Днесь меня провозгласи
Полномочным президентом
И царем всея Руси.

Я ж отныне, так и быть,
Буду скромненько царить,
Буду править справедливо
И народец свой любить.

И опять отворились двери, и ввалилось, по меньшей мере, девять дивизионов бронированных клонов, прямо звездные войны по-русски – вот что значит коньяк без закуски. А за ними следует Сам, как туча по небесам, плывет, ухмыляется, сам себе умиляется.

Сам.

Из-за леса, из-за гор,
Приструнив народный ор,
Невзирая на протесты
В виде тухлых помидор,

Съездив прессе по ушам,
И скормив премьера вшам,
Прибыл я к тебе, приятель
Побалякать по душам.

Я, как честный человек,
Не могу страдать весь век,
От грабительских тарифов
И условий ипотек,

От скандальных журналюг,
Цереушных верных слуг,
От халявщиков и психов,
От наркош и от пьянчуг.

От продажной сволоты
И всеобщей нищеты…
В общем, нужен мне преемник –
Я решил, что это ты.

Вова.

Я готов со всех сторон
Хоть сейчас взойти на трон –
У меня с утра проснулся
Прямо царский баритон.

И такая в теле прыть –
Так и тянет воспарить,
И чего-нибудь такое
Помасштабней умудрить.

На Обаму поплевать,
С патриархом станцевать,
Иль народные ресурсы
Деприватизировать.

Сам.

Ты слова пока не трать –
Чтоб не злилась демократь
Нам тебя вначале надо
Аккуратненько избрать.

У меня на этот счет
Есть придворный звездочет,
Хамоватый, но в процентах
Исключительно сечет.

Он для выборных чудес
Был ниспослан нам с небес,
У него такие урны,
Что рыдает всё ЕС.

Наберись же терпежу,
А пока, для куражу,
Чтобы ты не волновался,
Я те сказку расскажу.

Сказка об урне волшебника

«Как-то в тридевятом царстве,
Тридесятом государстве
Жил да был один король
Звался он Гвидон второй.

Жил король весьма неплохо,
Без обмана и подвоха,
Оппозиция спала,
А цена на нефть росла.
Но из вражеского стана,
Из-за моря-окияна,
Крался страшный зверь песец –
И подкрался, наконец.

Он в теченье получаса
Съел валютные запасы
А потом еще за час
Снизил спрос на нефть и газ.
Съел он банковские вклады,
Накопленья и оклады
И, пока король грустил,
Нацвалюту опустил.

От такого оскорбленья
Возмутилось населенье
И сказало королю –
Ах ты, сука, мать твою!
Иль тебя не возмущает,
Что народ кругом нищает,
От песцовых от забав?
Ты Гвидон, кругом неправ!

Ты все жрешь, а мы худеем,
Ты все пьешь, а мы балдеем,
Ты предатель, казнокрад,
Ты во всем и виноват!
Наш Гвидон от этой речи
Трех министров покалечил,
Съел четвертого с дерьмом,
Да и тронулся умом.

И молва трезвонить стала –
Королевство мол, пропало,
И династия, смотри,
Подгнивает изнутри.
Так что следует корону
Выдать Прошке иль Мирону,
Чем под дурнем вековать,
Будем мы голосовать!

Королевское семейство,
Опасаясь лиходейства,
Звездочету-мудрецу,
Поклонилось, как отцу.
Дабы злой избегнуть смуты
Шлют ему мешок валюты.
И на третий день мудрец
Заявился во дворец.

Сняв кашне и тощий плащик,
Он достал какой-то ящик,
Весь из злата-серебра.
В нем глубокая дыра.
И с ухмылкой некультурной
Он промолвил: «Это урна,
Не для банок и бычков,
А для честных дурачков.

Целый день она без лени
Собирает бюллетени,
Ходит-бродит по дворам,
По долам да по горам.
И пока она все ходит,
Бюллетени тихо бродят
В золотом ее нутре,
Точно дрожжи по жаре.

После, ночи на исходе,
Вам при всем честном народе
Мой волшебный агрегат
Выпекает результат.
Очень просто, очень вкусно,
Натурально, безыскусно,
Посмотреть со стороны –
Все права соблюдены.

Честно все и по закону.
Но радея за корону,
Вам скажу я, не тая:
Рецептура-то моя.
И, гордясь собой по праву,
Представляю ноу-хау
Что ты в урну не клади —
Результат всегда один.

Так что, не давя на принцип,
Выдвигайте ваших принцев
Кандидатами на трон
И не пачкайте кальсон.
Я же вам со всем респектом
Поколдую над рецептом,
И процентов шестьдесят
Испечет мой агрегат».

Принцы чуду подивились,
Но не сразу согласились
Провести эксперимент:
Вдруг, в ответственный момент,
Неполадка аль накладка?
Все прошло, однако, гладко:
Волшебством, не волшебством,
А народным большинством

Свет Гвидоныча старшого,
Хоть ума был небольшого,
Честно возвели на трон,
Как не пыжился Мирон.
Тут случился пир горою,
С осетровою икрою,
Я там был, мартини пил,
Новый галстук обмочил».

Вова.

Сказка ложь, да в ней намек,
Это даже я просек,
Но себе на месте принца
Я б поболее напек.

Что такое шестьдесят –
Курам на смех! Детский сад!
И общественность клубится,
И пиндосы голосят.

Я же старому хрычу
Что покруче поручу:
Я хочу единогласно
И пожизненно хочу.

Чтобы всякая свинья
Не топтала мне жнивья,
Чуя трепетным филеем –
Государство – это я!

И настанут всем тогдать
Мир, покой и благодать –
Я ж не просто буду править,
А за Родину страдать.

Чтобы были у страны
Закрома всегда полны,
Чтобы даже программисты
Оставались ей верны,

Чтобы было на Руси
Все, чего не попроси,
И счастливые народы
Мне кричали «гран мерси»!

На этой оптимистической ноте они и расстались. В большом почете мечтательный Вовочка прямиком тогда отправился в Избирком…

Картина четвертая

… А там уже звездочет придворный колдует весело и проворно, выпекает правильный результат. Там же прочие все кандидаты сидят, и стоят, и нервно кругами ходят, вкусный спирт невкусной водой разводят. А наблюдатели международные, все очень честные и благородные, но не втыкающие в астрологию, хвалят высокие технологии. День незаметно смеркается прочь и опускается ночь.

Тьма опустилась на грязи столичные,
Рынки и банки, и трубы фабричные,
На рестораны, притоны, отели
И на кошмарные сны Церетели.

Медленно-медленно тащатся граждане
В склепы унылые, многоэтажные.
Вечером трудного, долгого дня
Все засыпает, включая меня.

Мирно уснули и бляди, и леди,
Спят в зоопарке слоны и медведи,
Дяди и тети уснули рядком,
Только центральный не спит Избирком.

Крутятся, вертятся крестики, нолики,
Бегают, падая с ног, трудоголики,
Целую ночь, без надежды, без сна,
Чтобы под утро назвать имена

Тех, кто дорогу широкую, ясную…
Жаль только, жить в эту пору прекрасную
Нам не придется. Поэтому – спи.
Тьма опускается. Спи, не глупи.

Да, в Избиркоме всю ночь движение, так что мутится изображение, и голова отвратительно пухнет. Вова, как лист облетевший, жухнет, вянет и киснет – но надо держаться, чтобы случайно не облажаться. Ибо, хотя результат известен, понт преждевременный неуместен: все же общественность мировая не спит, наблюдает, всюду встревает, а если посраться с соседом сейчас, как же потом продавать ему газ?

Брезжит за окнами утренний чад. Урнам пора выпекать результат. Вот звездочет огляделся сурово и говорит, мол, последнее слово предоставляется всем кандидатам, толстым и тонким, и в меру мордатым, дабы потешить честной народ пока окончательный зреет подсчет. Все для порядку повозмущались, быстренько по номерам рассчитались, перекрестились на русский авось – и понеслось.

Первый кандидат

От Балтийских грязных вод
До Курильских, блин, высот
Не живет, а прозябает
Мой оплеванный народ.

Нам бы жить легко и всласть,
На соседей скаля пасть,
Но повсюду инородцы
Захватили нашу власть.

Я бы гнал бы их взашей,
Насовал бы им шишей,
Да еще под это дело
Расстрелял всех алкашей.

Я уверен наперед –
Изберет меня народ,
А иначе будет хуже,
Хуже будет, ешкин кот!

Второй кандидат

Не согласен! Вся беда
И народная нужда
От хапуг-капиталистов,
Остальное – ерунда.

Кабы всех их пристрелить,
Да добро их поделить,
Вот тогда бы стало сразу
Веселей и лучше жить.

Как погоним их зело –
Вся страна вздохнет светло,
Беларусь и Украину
Принимая под крыло.

Серп и молот, хлеб и труд
Всех нас к счастью приведут,
А евреи – что евреи,
Пусть пока себе живут.

Третий кандидат

Ох, не верьте ловкачу,
Стукачу и палачу –
Коммунистов-сталинистов
Даже слушать не хочу!

Я скажу, не побоясь:
Прогнила в России власть,
Все стараются, мерзавцы,
Пожирней кусок украсть.

Надо нам воров изгнать,
Руки им пообкорнать,
Да наладить честный бизнес,
И свободную печать.

Пусть я жалок и помят,
Верит мне электорат:
Я хотя и неказистый,
Но уж точно демократ.

Четвертый кандидат

Что сказать? Ни слов, ни сил
На старперов и чудил –
Я ж вообще почти случайно
В кандидаты угодил.

Я здесь так, для красоты,
Густоты и остроты,
Просто люди попросили
Покидать чуть-чуть понты.

Мне ж хоть в баню, хоть в кадриль,
Хоть в дешевый водевиль,
Лишь бы ездил по расейским
По дорогам мой мобиль.

Я б от этих пустомель
Хоть сейчас свалил в бордель!
Кстати, я сегодня ночью
Улетаю в Куршавель.

Вова.

Днесь, в затылке поскребя,
Каждый выбрал для себя.
Чем там думал этот каждый,
Я не знаю, но любя

Мой задумчивый народ,
Верю в благостный исход:
Вы ведь в курсе: эта лодка
Без меня не поплывет.

А от этих образин
Всей стране – позор один,
Так что радуйтесь, ребята,
Что я мимо проходил!

Я ж подвижник, дон кихот
И сугубый патриот,
Мне и шапка Мономаха
Исключительно пойдет.

Звездочет

Раз-два-три-четыре-пять,
Всем заткнуться и молчать,
Чтобы свои же гороскопы,
Так сказать, не отягчать.

Властью, данной мне в заклад,
Объявляю результат.
Кто не спрятался, ребятки –
Я потом не виноват.

Кто же будет фаворит?
Кто на троне посидит?
В нашем честном лохотроне
Кто же нынче победит?

Вова.

Хоть и знаю наперед,
А волнуюсь, как удод:
И под ложечкой заныло,
И в груди чего-то жмет.

Звездочет.

Я вам вот чего скажу,
Как ни долго я служу
А такому прецеденту
Прямо слов не нахожу.

Результат у нас смешной –
Все помножилось на ноль,
И никто из вас не может
Управлять теперь страной.

Я б и рад пойти в отказ,
Да уж больно много глаз
Безнадежно-зарубежных
В этот час глядит на нас.

В общем, форменный скандал:
Плебс на выборы наклал,
Ни одной вчера бумажки
В наши урны не поклал.

Тут хоть пей до забытья,
Хоть стреляйся из ружья –
Не работают рецепты,
Если нет у вас сырья.

И поэтому, чуть свет,
Колдовство сошло на нет,
А с меня вам взятки гладки
И от Пушкина привет.

А к тому же я больной,
И поссорился с женой,
Так что нынче отправляюсь
В отпуск внеочередной.

Тут, разумеется, все повскакали, руками белыми замахали, ногами затопали, глазами захлопали. Звездочет усмехнулся, вкруг себя обернулся, прокукарекал петушком, стукнул об пол посошком, почесал во лбу да и вылетел в трубу. Превратился Избирком в сумасшедший дом: все чего-то кричат, возмущаются, с молодою жизнью прощаются. Мировая общественность проявила ответственность: достала мобильные телефоны, телекамеры, микрофоны – фиксируют, гады, а сами-то вон как рады! А кто-то уже в кафетерии отмечает закат империи.

А что же наш Вова? Как-то ему хреново. Стоит, бедняжка, как черепашка-нидзя в канализации, весь в глубокой прострации, что-то невнятно мыча. И просит лицо кирпича. А мимо бегут кандидаты, газетчики и депутаты, владельцы заводов, газет, пароходов, послы и посланники, озабоченные охранники, санитары и фельдшера и прочая шушера. И плачут они, и рыдают, и в дикую ярость впадают, ропщут и обличают, только Вовочку – не замечают.

И бросился Вова без лишнего слова из проклятого Избиркома, и помчался прямо до дома. Ехал – злился, вслух матерился, а доехал – и вовсе впал в раж, взбежал пешком на девятый этаж. Входного едва не сломав ключа, бросился, бедненький, бормоча что-то совсем нецензурное, в кухню, открыл холодильник – и прям аж рухнул, такая густая пошла волна… Внутри, печальна и холодна, на верхней полке лежала кротко насквозь протухшая рыба-селедка…

Эпилог

Как вы могли угадать изначально,
Сказка закончилась очень печально.
В яростных сумерках лет временных
Нету сюжета для сказок иных.

Вовочка запил, и запил конкретно,
Славные дни вспоминая дискретно.
В будни и праздники, в холод и зной,
Жил он, питаясь селедкой одной.

И, не умея с судьбой примириться,
Вовочка умер в районной больнице
От несварения под Рождество…
Больше не скажем о нем ничего.

Что же касается лжи и намека,
Всем, безусловно, ясна подоплека:
Как бы порой на душе не скребло,
Водка паленая – страшное зло!