ПУТЕШЕСТВИЕ В АРМЕНИЮ

«Если писание правильно толкуется, то рай был расположен именно в Армении, которая заплатила (за это) также дорого, как и потомки Адама». Джордж Байрон.

«Только не пиши, пожалуйста, — сказал он, — что Армения — солнечная, гостеприимная страна». Андрей Битов

Без малого месяц прошел с того дня, как я вернулась из Армении — и все эти четыре недели я думала о том, что пора бы уже собраться с мыслями, подвести итоги, отчитаться, так сказать, о поездке, не столько перед почтеннейшей публикой, сколько перед самой собой. Ибо память у меня девичья, то есть короткая и на диво избирательная, а жизнь — бурная и насыщенная, так-что за месяц-другой набирается столько новых впечатлений, что голова кругом. Пару раз я даже присаживалась за стол с решительным намерением закрыть уже этот гештальт — но увязала в воспоминаниях, в словах и фотографиях, никак не могла отделить зерна от плевел и Бабеля от Бебеля. Внутренние раки, лебеди и щуки вяло переругивались, стрелки на часах скакали, как белки в колесе, воз оставался на месте.

Впрочем, четыре недели — это ерунда. Об Абхазии я вот уже четыре месяца как не соберусь написать — слишком мало времени, слишком много букв, а уж фотографий и вовсе несколько тысяч, и даже отобрать из них несколько десятков — задача не на один вечер. Не говоря уже о том, чтобы вытащить из памяти, правильно упаковать и разложить по нарративным полочкам пестрые абхазские воспоминания. Тогда, летом, я ничего не записывала — жалко было терять драгоценные часы, которые можно было провести на море или в горах. Оказавшись в Армении, я уже в полной мере осознала ошибочность столь легкомысленного поведения — и потому каждый вечер, растирая подослепшие от ярчайших дневных впечатлений глазки (Армения, знаете ли, солнечная, гостеприимная страна.), с маниакальным упорством фиксировала в телеграфном стиле увиденное и услышанное, съеденное и выпитое, понятное и непонятное. Тогда казалось, что по возвращении эти заметки помогут мне в два счета сложить веселый и легкий рассказ о такой же веселой и легкой стране, куда меня занесло практически случайно, но весьма и весьма удачно. Увы, не помогло, и собственные посты в Фейсбуке я перечитывала с некоторой даже досадой: вроде бы все уже рассказала — и не рассказала ничего.

А время, между тем, летело — и летит — с умопомрачительной скоростью, и работы невпроворот после отпуска, и в спортзале приходится проводить ежедневно как минимум часа два — сказывается армянская «диета», да и по Петербургу я соскучилась, так и тянет бросить все и просто бродить по городу, невзирая на скверную погоду. Кроме того, прежде чем приступать к «отчету» о поездке, следовало устранить некоторое количество пробелов в культурном образовании — и в результате за эти четыре недели я пересмотрела всего Параджанова, ознакомилась с такими всенародно почитаемыми в Армении шедеврами советско-армянского кинематографа, как «Невеста с севера» и «Мужчины», прочла четыре книги Наринэ Абгарян, переслушала много разного Хачатуряна, а заодно и известного армянского шансонье французского происхождения Шарля Азнавура (то есть Шахнура Вахинага Азнавуряна), сходила в Михайловский на «Спартака», открыла для себя (Шишков, прости, не знаю как иначе перевести это волшебное англицкое слово discovered) волшебные «Уроки Армении» Андрея Битова (и переслушала раза два), а также попыталась найти приличные переводы Туманяна, Саят-Нове и Виолет Григорян — (безуспешно). Нырнула было и в армянскую историю, но быстро вынырнула обратно: слишком много крови.

Но вот, практически все пункты культурно-образовательной программы, намеченные во время поездки, выполнены и перевыполнены, разобраны фотографии, допито гранатовое вино, съеден последний ломтик овечьего сыра и последний кусочек чурчхелы. Пора и честь знать. Хотя после «Уроков» у меня возникли серьёзные сомнения: а может быть стоит просто выложить подборку избранных фотографий и приписать: «читайте Битова, и будет вам счастье»? Зачем тратить драгоценное время на изложение собственных сумбурных впечатлений, когда все уже давно изложено, причем настолько хорошо и правильно, что диву даешься: неужели это действительно написано более пятидесяти лет назад? Нельзя, конечно, сказать, что за эти полвека ничего в Армении не поменялось — но все эти изменения, как мне кажется, достаточно поверхностны. Другая оболочка, обертка, наволочка, а внутри все то же: бесконечная и уставшая от своей бесконечности древность, горы и горы, священный Севан, священные хачкары, диковинный алфавит, красивые и простые (иногда, пожалуй, слишком простые) люди с большими печальными глазами, призрак рая, призрак Арарата, призраки властителей и империй, вино и сыр, щедрость и дружелюбие — теперь, впрочем, уже с поправкой на нищету и глобализацию. Разделение мира на «своих» и «чужих». Чужие — это те, с которыми можно дружить, кого можно кормить, поить и всячески обихаживать — но с кем нельзя поговорить по-армянски, у кого не заплывает скорбью взор, устремленный к вершине Арарата, кто не в состоянии понять, почему Фрунзик Мкртчян намного талантливее Армена Джигарханяна, как не в состоянии оценить тонкий вкус конского щавеля. Между своими и чужими пролегает невидимая, но четкая и почти непроницаемая граница — ныне, присно и вовеки веков. Этим армяне весьма похожи на евреев, с той лишь разницей, что история еврейского народа через историю христианства стала частью не только мировой (европейской?) истории, но и всей мировой культуры, Армянам же в этом отношении не так повезло, хотя и бед и лишений на долю их выпало ничуть не меньше. И продолжает выпадать.

У Битова мне, помимо прочего, очень понравились глава «История с географией» , где он, в частности, пишет: «…моя собственная история кажется мне редколесьем, потому что там, где у нас древность — XVII век, у них — VII, а где у нас — VII, у них — III до н. э. А III у нас уже нет….» А между тем, отправляясь в Армению, я как-то совершенно не задумывалась об этой колоссальной исторической пропасти. И ведь со школьных времен помнила, что «древнейшее государство Урарту располагалось на территории современной Армении» — но как-то так себе помнила, не вдумываясь, не придавая пустым словам из учебника реального географического значения. И вдруг я оказываюсь на развалинах крепости Эребуни, заложенной без малого три тысячи лет назад одним из царей того самого Урарту из того самого учебника истории для пятого класса. Вы только вдумайтесь — ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ, И год основания крепости — 782 г до н.э. — считается годом основания Еревана. На этом фоне как-то смешно смотрятся и 1147, и тем более 1703. Именно там, в Эребуни, прогуливаясь по каменным лабиринтам доисторических улиц, наблюдая нависающий надо мной и над крепостью нереальный, призрачный Арарат, я и заглянула впервые в эту пропасть. Почувствовала себя младенцем, задорно дергающим за бороду дряхлого старика, все еще бодрого, все еще как будто пребывающего в здравом рассудке, но принадлежащего совершенно другой эпохе, другому миру, который ни постичь, ни рассмотреть из этого моего младенчества невозможно, только трепетать и догадываться. Или обнять и плакать, по выбору.

А потом на эту урартскую прогулку наложилось все прочее: монастыри, музеи, новостройки и трущобы Еревана, необитаемые развалины Гюмри, мертвые заводы на подъезде к Севану, добрый и праведный национализм, кучи мусора по тротуарам и обочинам дорог, детская любовь ко всему яркому и блестящему, откровенность и хитрость, открытость и замкнутость — и так сложился портрет: Армения в цветах и пепле, страна прошлого без будущего, вещь в себе, прекрасная, но настолько древняя, что вот-вот рассыплется. Простите, армянские друзья мои, не могу сказать иначе.

Маленькая, бедная, гордая, выпавшая из ослабевших объятий Империи Зла Армения, увы, обречена — как обречены в эпоху глобализации и другие замкнутые в себе микронации, сколь бы величественным ни было их прошлое. Мир меняется все стремительней, блага цивилизации перевешивают и подвиги предков, и священную мудрость древних камней, а греческий йогурт, который можно купить в любом супермаркете, хоть в Москве, хоть в Нью-Йорке, практически ничем отличается от мацуна. В Армении я встречала — и часто — людей, принципиально не желающих никуда уезжать, однако детей своих они готовы отправить куда угодно, только бы подальше от родных пейзажей, туда, где где правят бал цивилизация и цифровизация, приличное образование и социальное обеспечение, достойная работа за приличные деньги, и так далее.

К сожалению или к счастью, но мы живем в эпоху столь стремительных и масштабных перемен, что завтра превращается во вчера быстрее, чем успеваешь составить планы на это самое завтра. Я иногда мучительно завидую неспешным путешественникам прошлого — тому же Мандельштаму, и даже Битову — всем, кому довелось увидеть мир до наступления эпохи Большого Туризма. Нам, странникам 21 века, остается только перелистывать путеводители и бегать от одной достопримечательности к другой, пытаясь хоть как-нибудь, хоть условно прикоснуться уходящим в прошлое иным, инакоустроенным мирам. Если же, совершенно случайно, нам это удается — без сомнения, можно считать, что поездка удалась.

Мне на этот раз, пожалуй, что повезло. Во-первых, отправилась я в Армению в середине октября, когда туристов там уже значительно меньше, чем летом — что расширяет горизонты и облагораживает пейзаж. Во-вторых, погоды стояли на редкость благоприятные. Ну, и в-третьих — хотя это уже не везение, а сознательный выбор — я практически везде перемещалась самостоятельно, один лишь раз позволив себе себе арендовать машину с водителем, чтобы доехать до Татева — отдаленного монастыря в горах практически на границе с Карабахом. Очень уж далеко он расположен от Еревана, и очень уж многое следовало посмотреть по дороге. А так — маршрутка, автобус, электричка и старый добрый автостоп. И дело тут, разумеется, не в деньгах — просто так лучше видно.

Однако, помимо славной древности, величественных гор и гранатовых садов, разглядела я и прискорбную разруху, нищету армянских деревень, заброшенные, полуразрушенные заводы, хибары из фанеры и тряпок, груды ржавого железа. Многое из разрушенного и разрушающегося, очевидно, построено было в советскую эпоху, и хотя построено так себе, но все же действующая фабрика даже семидесятых годов прошлого века выглядит значительно лучше, чем труп этой самой фабрики. Еще больше попадалось полутрупов: например, парк культуры и отдыха в Гюмри, где до сих пор крутятся проржавевшие качели-карусели времен нашего «счастливого» детства и торчит из сухого кафельного озерца бессмертная девица с веслом. Когда же плотность развалин и рухляди на квадратный метр обозримого пространства сгущалась до натуральных трущоб, то я начинала — уж извините — задумываться о том, что «в составе СССР» армяне, должно быть, жили получше, и ощущала себя не то английским джентльменом в Бомбее, не то пожилой француженкой, прибывшей с благотворительной миссией в послевоенный Сайгон. Очень, знаете ли неприятное это ощущение, когда мысль шарахается от «какую страну проср…» до «вы и убили-с, батенька».

Глупые мыслишки, впрочем, было достаточно просто выкорчевать из головы вон: можно было, к примеру, убежать от умирающей цивилизации подальше в горы или, наоборот, вернуться в Ереван, пройтись по бульварам, сходить в оперу, выпить бокал вина на самой красивой ереванской улице — улице Сарьяна, заглянуть в какой-нибудь джаз-клуб, а на сон грядущий полистать уютную Наринэ Абгарян. Кстати, я с удивлением обнаружила, что в Армении ее практически никто не знает. Раз пятнадцать мне доводилось упоминать ее в разговоре, и лишь единожды в глазах собеседницы мелькнула тень узнавания. Впрочем, и она Наринэ не читала, но хотя бы слышала, что есть такая писательница, которая до недавнего времени рассказывала в Фейсбуке о событиях в Нагорном Карабахе. И уж тем более не знают здесь имени Мариам Петросян. Предположу, это оттого, что пишут они по-русски.

Кстати, наше российское убеждение в том, что в Армении буквально все свободно владеют русским языком — увы, ошибочно. По-русски неплохо говорят практически все жители больших городов старше сорока. На ломанном. но вполне себе бойком русише с вами с удовольствием побеседуют на рынке или в такси. Но если вы вдруг окажетесь в какой-нибудь отдаленной деревне и захотите узнать, положим, расписание маршруток… удачи вам. А молодёжь, не вовлеченная в торговлю или турбизнес, и вовсе по-русски не разговаривает. Да и вовлеченная… в музее Ованеса Туманяна, к примеру, я беседовала с экскурсоводом, интеллигентной армянкой лет тридцати, мне пришлось беседовать по-английски. Как мне рассказывали, в армянских школах до сих пор в обязательном порядке преподают наш великий и могучий — но преподают, что называется, без фанатизма, а в повседневной жизни без него вполне возможно обойтись. Вот и обходятся, и чем дальше, тем лучше.

Обошла и объехала я, разумеется, далеко не все, что стоило обойти и объехать — но многое. К сожалению, не удалось попасть в Национальную галерею — она закрыта на ремонт до следующего года. Из популярных, прастигоспади, монастырей я побывала в Нораванке, Гегарде, Татеве, Хорвирапе, Севанаванке, Агарцине и Эчмиадзине. Все они прекрасны, и во все нужно стараться попасть как можно раньше с утра, когда там практически нет туристов. В Эчмиадзине, впрочем, главный храм опять же закрыт на реставрацию, и пока его не откроют, ехать туда совсем не обязательно. Стоит побывать в Гарни — это, конечно, уже никакой не греческий храм, а реконструкция — но само место замечательное. Необыкновенно красиво в национальном парке в окрестностях Дилижана — там, за Севанским хребтом, начинается совсем другая Армения, чем-то похожая на Швейцарию. Озеро Севан — самое обыкновенное. Ну, большое, горки вокруг, чаек много, туристов еще больше, если купаться нельзя, то скучновато. В «прекрасный старинный город Гюмри» — тоже не советую, разве что лет через десять, когда исторический центр, убитый землетрясением, возродят якобы выкупившие его не то французы, не то итальянцы. В Ереване следует непременно сходить в музей Параджанова и дом-музей Ованеса Туманяна, причем отвести на них достаточное количество времени, ибо и там и там можно надолго зависнуть. В музей главного армянского художника Мартироса Сарьяна стоит сходить после того, как покатаетесь по Армении и насмотритесь местных пейзажей, причем при разном освещении — тогда его живопись становится намного ближе и понятнее. А вот в музей Современного искусства Армении можно — и нужно — идти когда угодно, хоть в самый первый день пребывания в Ереване. И, конечно же, обязательно нужно добраться до Еребуни-Урарту.

Столичные рестораны меня не особенно впечатлили, несмотря на условную — в пересчете на рубли — дешевизну. Впрочем, не могу сказать, что я так уж активно ходила по ресторанам: утреннего набега на рынок хватало на целый день. Зато домашний ресторанчик в горах под стенами Татева я запомню надолго… жаль, что, скорее всего, снова я туда уже никогда не попаду. А вот джаз-клубы в Ереване действительно хороши, особенно Ulikhanyan Art Club неподалеку от оперного театра. Сам же театр… ну как вам сказать, чтобы никого не обидеть? Я туда сходила на «Спартака» — и это было забавно, хотя следует признать: очевидный недостаток профессионализма труппа самоотверженно компенсирует искренностью, душевностью и бешеным восточным темпераментом. Как они там оперу поют — проверить не получилось)))

Как всегда, по возвращении из очередного путешествия в новом направлении, я на некоторое время становлюсь буквально таки кладезем полезной, но никому не нужной информации. Это ужасно обидно. Ибо сколько путеводителей не читай, сколько друзей-приятелей заранее не расспрашивай, сколько писем не пиши будущим хозяевам через airbnb — все одно: приезжая в очередную незнакомую страну, чувствуешь себя, мягко говоря, неуверенно. Можно ли добраться из пункта А в пункт Б на автобусе — или все же надо брать такси, и где тогда его брать, чтобы не тебя не обдурили? Какой мобильной связью пользоваться? Где принимают банковские карты, а где нет? Есть ли обменник в аэропорту или только банкомат, и какая где комиссия? Какая будет погода и какие вещи брать с собой, соответствует ли действительности найденное в сети расписание поездов от Еревана до Гюмри, вправду ли этот ресторан, который тебе рекомендует известный блогер, так хорош, что на него стоит убить целый вечер, или это обычная туристическая рыгаловка?… Через неделю пребывания в Армении я знала как дойти пешком от центра Еревана до Эребуни и почему этого не стоит делать, как спланировать практически любую поездку по стране на общественном транспорте, помнила график работы всех более-менее интересных музеев, выяснила, у кого на рынке брать гранатовое вино и где в столице наливают самый вкусный кофе. Но, увы, все эти новые знания теперь уже абсолютно бесполезны: в чужую голову не вложишь (да никто ее и не подставляет), собственная же голова практически со стопроцентной вероятностью в следующий раз отправится куда-нибудь в иные края. И не потому, что Армения мне не понравилась — она прекрасна — просто мир этот столь велик и удивителен, а жизнь коротка и суетна, так что возвращаюсь я на исследованные уже территории лишь по очень и очень большой любви. Кстати, на сегодняшний день в моем Большом Любовном Списке всего только три города и одна страна, и не уверена, что в будущем он значительно разрастется. В общем, обидно — столько всего разузнала, столько запомнила, а придется теперь бессмысленно и беспощадно забывать, выкидывать, цитируя мистера Холмса, хлам с чердака. Однако, если в ближайшее время вас вдруг заинтересует, как спланировать вояж по маршруту Ереван — Татев или как работают обменник и пункт продажи сим-карт в аэропорту Звартноц — обращайтесь.

Напоследок же хочу рассказать вам одну историю. Есть в Армении, совсем рядом с Ереваном, славный город Вагаршапат, где, в свою очередь, расположен большой монастырский комплекс — Эчмиадзин. Там и древнейший армянский храм, и резиденция католикоса, и множество замечательных и тоже очень древних церквей, и все путеводители, и все армяне, и все туристы вас убеждали и будут убеждать, что уж в Эчмиадзин-то никак нельзя не съездить. Разумеется, был и в моей «программе», причем собиралась я туда отправится чуть ли не в самый первый день, но хозяева квартиры, которую я сняла в Ереване, меня переубедили: в Эчмиадзин надо обязательно ехать в воскресенье, там так красиво во время воскресной службы, и так замечательно поют! Мне бы включить мозг и сообразить, что нечего агностику делать в храме, когда там проходит воскресная служба, но я так устала с дороги, что мозг не включился и Эчмиадзин перебрался из начала списка в конец, на самый последний день путешествия. Оказалось — так себе идея. Во-первых, как я уже писала выше, был закрыт на реставрацию главный Эчмиадзинский собор, Во-вторых, народу было — море, причем подавляющее большинство — местные жители, пришедшие на службу. Хоры, конечно, пели во всех церквях и в самом деле волшебно, да и на богослужение интересно было посмотреть — в Армении, как вам, вероятно, известно, собственная церковь, не православная и не католическая, свой канон, свои традиции. Но чувствовала я себя незваным гостем на чужой свадьбе, куда бы не заглядывала. Так что я заходила тихонько внутрь, аккуратно осматривалась поверх толпы, стараясь не отходить далеко от двери, дожидалась окончания очередного псалма в хоровом исполнении — и выходила вон.

Так я обошла три или четыре самых известных храма, а потом отправилась пешочком в расположенный неподалеку Звартноц — не в аэропорт, конечно, а в одноименный музей под открытым небом, где тоже когда-то был собор, от которого осталась только груда живописных развалин. Шла-шла — и набрела на маленькую церквушку, на туристических картах даже и не обозначенный, церквушку «для своих» на окраине Вагаршапата. Там все было намного проще, скромнее, на порядок беднее, чем в Большом Эчмиадзине. Хор, однако, не прятался, как обычно, в глубине, сбоку от алтаря, а расположился прямо у входа. Пять юных дев, вероятно, старшеклассниц, в одинаковых розовых накидках, с белыми кружевными салфетками на темных волосах; пара солидных мужчин в самом расцвете сил — басы, куда же без них, молодой служка за синтезатором и отец-хормейстер, в рясе и с дирижерской палочкой. Когда я зашла, они все ржали, как припадочные, зажимая себе рты ладонями, чтобы совсем уж не шуметь. Потом, сквозь смех, запели — а я стояла буквально в полутора метрах от них, и страдала от невозможности достать айфон и «щелкнуть» эту певческую феерию. Потом, впрочем, я расслабилась, заслушалась и страдать перестала. Совсем-совсем. И по поводу службы, и по поводу глобализации, и по поводу скромного будущего маленького народа с большим прошлым. В бога не уверовала — но нежеланной гостьей на чужом празднике чувствовать себя перестала. Но если вы ждете тут какого-то вывода или морали — то нет тут никакой морали. Просто мне почему-то захотелось написать об этом — чтобы случайно не выкинуть потом с чердака вместе с расписанием Ереван-Гюмри.

Вот, собственно, и все. Даст бог, в которого я не верю — к середине декабря дойдут руки и до Абхазии)))